Воспоминания туриста

ЧАСТЬ 3. О Б Ь

Впервые на реку Обь мы попали в августе 70-го года. Нас четверо, двое новичков. Рано утром высадились на тогда ещё конечной станции железной дороги СергинО. До Оби оставалось двенадцать километров. Завтракали на улице, разложив продукты на железобетонных плитах. На запах тут же сбежались бездомные собаки. Алексей, мой напарник по прошлым походам, отдавая кожуру колбасы небольшой собачке с симпатичной мордашкой, погрозил ей пальцем: «Только не воруй»! Но стоило ему отвернуться, как собачка схватила палку копчёной колбасы и дала дёру.

Добравшись  на  попутной  машине  до  деревни  СергинЫ,  расположенной  на  одной  из многочисленных Обских проток, взяли напрокат лодку, запаслись бензином и продуктами. Плывём на озеро Унтор, в переводе с языка хантов «Большое озеро». Собственно озера, как такового, нет. Это заливные луга, раскинувшиеся на огромном пространстве. При малой воде – это совокупность озерков разной величины. Этот год был полноводным, озеро разлилось так, что противоположный берег был не виден.

Место  для  стоянки  нашли  не  сразу.  Дело  в  том,  что берега озера на десятки, а местами и сотни метров заросли осокой. Наконец увидели полуразвалившийся сруб избушки, возле которой на протяжении примерно двадцати метров берег был свободен от осоки. Похоже, это было единственное место, пригодное для забрасывания спиннинга. Но главное – были дрова (вокруг росли только кусты ивняка).

Я собрал спиннинг и показал ребятам как им пользоваться. Они так увлеклись, что устроили соревнования.

Каждому отводилось 15 минут. Показателем было количество пойманных щук. Выловленную рыбу отпускали, оставляли только ту, которую приходилось разрезать, чтобы достать блесну. Таких в итоге оказалось семь штук, в то время как счёт пойманных шёл на десятки. В дальнейшем на еду шла только пелядь, по-местному сырок.

Как-то к нам приплыл на катере директор местного промыслового хозяйства. Поинтересовавшись, кто мы такие, попросил чаю. Предложили кофе с коньяком. Напившись, он спросил водителя катера:

– Осетрина у тебя ещё осталась? – На что тот утвердительно кивнул. – Угости мужиков.

Мы было с аппетитом, набросились на рыбу. Осетрина была свежей, вкусной, но очень жирной. Съели по кусочку, больше не хотелось. Председатель и водитель с улыбкой смотрели на нас. Они-то знали, что много осетрины не съесть.

Первое, что мы сделали после установки палатки, вытащили на берег лодку – она нуждалась в ремонте. На то, чтобы просушить лодку, проконопатить и просмолить, ушло несколько дней.

Погода стояла солнечная и, что необычно для конца августа в этих широтах, теплая. Так и хотелось искупаться, но вода была холодной. В конце появилась и очень мешала мошка, особенно, мокрецы, которые лезли в глаза, нос и уши. Репеллент их не отпугивал. Единственной защитой был кусок марли, предусмотрительно взятый из дома, который натягивался на голову и завязывался на шее. И так ходили целый день. Даже пили и курили через марлю. Мошка появлялась, как только высыхала роса, и кусала везде, особенно уши, у всех они опухли и стали толстыми.

Интересно, что в палатке она не мешала, хотя потолок был буквально ею усеян. Поэтому ели в палатке по очереди. Но вот напасть! Мошка валилась в чашки. Вначале пытались её счерпывать, но потом махнули и ели прямо с мошкой. «Всё одно – мясо» – заключил философски Алексей.

Исчезала она внезапно, где-то часов в десять вечера. Это было время блаженства. Мы садились вокруг костра и наслаждались теплом осенней ночи.

Так продолжалось три дня. Не выдержав, на четвёртый день сели в лодку и поплыли вдоль берега. Уток было много, непрерывно из осоки вылетали стаи, но на выстрел не подпускали. Пользуясь телеобъективом, я отснял ряд интересных кадров. Пытались подойти ближе к берегу, но как только входили в осоку, на нас набрасывались полчища мошки. Под конец, отказавшись от охоты, ушли подальше в озеро на чистую воду. Блаженствовали до вечера, но пора было возвращаться и готовить еду. «Война войной, а обед по расписанию»!

На следующий день переплыли Обь, и зашли в речку Шеркалку. Надеялись, что там, среди увалов, мошки будет меньше, но ошиблись. Километров через двадцать увидели на берегу одинокую избу и сидящего у костерка старика. Разговорились. «Мошки много, – сказал он, – потому, что много воды. Надо идти на пески». Обратили внимание, что на голову старика наброшен кусок сети, от которого исходил неприятный запах тухлой рыбы. Оказалось, он отпугивает мошку. В дальнейшем, взяв это на вооружение, я вязал специально сетки в виде мешков, которые пропитывались репеллентом и одевались  на  голову.  Это  спасало нас от кровососущих насекомых во время всех последующих походов.

Вернулись на  левый  берег  и  остановились на огромной песчаной отмели. Мошки нет, но только стоило зайти в кусты, чтобы нарубить кольев для палатки, как, тут же, начинался кошмар. Мошки было столько, что чувствовалось, как она ползает по лицу. Палатку поставили прямо на песке, рубить ветки для подстилки уже не было сил.

На следующее утро подул северный ветер, погода явно портилась. Но зато не стало мошки. Я неоднократно наблюдал, что кровососущие насекомые особенно свирепствуют перед ухудшением погоды, так было и на этот раз. На моё предложение вернуться на озеро, напарники ответили дружным отказом. Все устали, особенно двое новичков, которым захотелось домой.

На обратном пути остановились в селе Алёшкинское. Утром хозяйка попросила сплавать с ней на протоку, вытекающую из озера, чтобы проверить сети. Я взял только кинокамеру, которую от дождя спрятал под куртку. В одном месте протоку пересекала зимняя дорога и, поэтому, осоки на берегах не было. Внезапно я увидел, что берег шевелится. Протёр даже глаза. И только тут сообразил, что это утки. Они сидели плотно и рылись в иле. На нас они не обратили внимания, во всяком случае, ни одна не взлетела. На обратном пути я приготовил кинокамеру и, когда подошли, громко крикнул. Это надо видеть! С обеих сторон поднялись десятки уток и закружились в испуге вокруг нас. Я только успевал снимать. «Осень скоро, к отлёту готовятся», – спокойно отреагировала хозяйка. На прощание она угостила нас топлёным молоком и свежей жареной рыбой.

Второй раз я попал на Унтор в сентябре 74-го года вместе со старым приятелем по туристическим походам. Год был на редкость маловодным, озеро почти полностью вытекло, остались небольшие озерки, густо заросшие осокой. Остановились возле заброшенной деревни Сооткурт, в которой этим летом жила супружеская пара, пасли стадо телят. Преимуществом было то, что полностью отсутствовала мошка. Утки было несравнимо меньше, но для нашей охоты этого вполне хватало.

На этот раз мы стали свидетелями интересного явления из жизни лебедей. Наша палатка стояла на берегу протоки. Дальше простиралось болотистая низина, поросшая осокой, а за ней небольшое озеро. В озеро выдавалась узкая коса, излюбленное место чаек и уток. Лебедей я увидел в первый же вечер на краю косы, их было двое. Иногда они взлетали и делали круги над озером. Интересно, что с ними не было молодняка. Я устроил скрадок у основания косы и охотился из него на уток. В тот вечер я вышел пораньше. Небо на севере затягивалось тучами, приближалось ненастье, и только на западе алела заря.

Внезапно я увидел летящую прямо на меня со стороны озера крупную птицу. На фоне неба она казалась темной. Увидев вытянутую длинную шею, я принял её за гуся, вскинул ружьё, приготовившись к выстрелу, и только тут понял, что это лебедь. Он летел так низко, что ощущалось движение воздуха от взмахов его могучих крыльев. Он, конечно, видел меня, но, не сделал ни одного лишнего движения. «Куда же девался второй лебедь»? – невольно подумал я.

Осторожно забрался в скрадок и осмотрелся. В конце косы, низко опустив голову, сидел второй лебедь. В последующие дни мы неоднократно видели на озере одинокого лебедя, теряясь в догадках: что же с ними случилось? Ясность внес пастух, который пас телят и завернул к нам «на огонёк». «На дальнем озере держится ещё одна пара лебедей, – сказал он. – «Ваш» лебедь прибился к ним, похоже, хочет разбить пару. Один из лебедей дерется с ним, прогоняет соперника». «Всё как у людей», – заключил приятель. В тот вечер мы долго сидели у костра, размышляя о поведении птиц.

Кончался сентябрь, кончалась и хорошая погода. Всё чаще дул холодный северный ветер. Это утро выдалось ясным и холодным. Вот тогда я и увидел лебедей в последний раз. Они летели все вместе, разбившись на пары. Выходит, помирились и снова в дальний путь. Их оперение сверкало белизной. И вся эта картина: зеркальная гладь озера, туман над ним, розовые облака и плывущие на их фоне лебеди – казалась сказочной.

Этот сюжет я положил в основу рассказа «Ссора».

Наловив карасей, я возвращался на стан с полным рюкзаком. Путь пересекала небольшая протока, которую мы неоднократно пересекали, даже не особенно и замечая. Я уже перешёл ручей, когда ноги стали вязнуть в иле. Я погружаюсь всё глубже и глубже. Вот уже грязь доходит до верха болотных сапог. Невольно подумалось: «Вот так, наверно, медленно и тонут в трясине». Пришлось сбросить рюкзак, лечь на него, поочередно вытащить ноги, очищая сапоги от ила прикладом ружья. Выбравшись на сухое место, я нарезал веток ивняка, выложил ими путь до рюкзака и вытащил его.

Возвращаясь с клюквенного болота, мы, чтобы срезать путь, решили пойти напрямик через заросший осокой заливной луг. По кромке болота росли карликовые березы, а под ними на высоких кустах красные ягоды грушевидной формы. Такие мы никогда не видели. Попробовали на вкус, оказалось клюква. Ягода крупная, величиной с вишню. Собирать легко, не то, что выковыривать её из моховых кочек. Быстро набрали по полведра. Решили, остальные соберём завтра. Но утром приплыли две лодки с ягодниками. Увидев нашу тропу, они пошли по ней и собрали всё, что можно, тем более что клюквенных кустов было не так уж много.

Вместе с ягодниками приплыл старик-хант. С женщинами он не пошёл, а остался с нами. Просто старику хотелось выпить. Опохмелившись, он разоткровенничался:

– Как же так получается? Раньше нас купцы грабили, теперь туристы грабят.

– Кто же вас ограбил? – с удивлением спросил я.

– А вон те туристы, что стоят в деревне.

– И как же они вас ограбили?

– Да просто. Приплыли, выставили четыре бутылки водки и забрали всю рыбу из невода.

– Так вы, небось, сами им рыбу отдали.

– Так оно! Но ведь всего за четыре бутылки.

– И много рыбы они взяли?

– Да всю, что вытащили. Центнера два, однако, было. И куда им столько?

Забегая вперёд, скажу, что когда мы садились в поезд, в нерабочем тамбуре вагона четверо парней везли семь больших мешков солёной рыбы.

Мы угостили старика жареными карасями. «Завтра я привезу вам сырка», – пообещал он и привёз. Но рыба припахивала, и я от неё отказался. Приятель взял и провялил. Сказал, что под пиво есть можно.

Как-то на вечерней зорьке я увидел на севере два белых ярких столба, которые поднимались высоко вверх. Вначале подумалось, что это пар, но откуда он? В том направлении на сотни километров нет ни одного крупного населённого пункта. А это было северное сияние. Вернувшись, я рассказал об увиденном приятелю. «Откуда здесь северное сияние? Мы где-то на 63-ей широте, до Северного полярного круга сотни километров», – возразил он.

Ночью меня что-то разбудило. Голова была тяжёлой. Я вылез из палатки и увидел телят, которые окружили нас, выставив вперед рожки. Телята посещали нас часто, если мы отсутствовали, переворачивали вещи, роняли палатку. При этом нужно было приложить усилие, чтобы их отогнать. Они не боялись даже выстрелов в воздух. Сейчас я просто закричал на них. Надо было видеть, как они бросились врассыпную, сбивая, друг дружку с ног.

По всему небу полыхали сполохи северного сияния, они были красного цвета. Я попытался разбудить приятеля, но он только мычал. Утром я рассказал ему об увиденном ночью природном явлении, таким редким в этих широтах. «Что ж ты меня не разбудил»? – обиделся он. «Будил, но ты не проснулся».

А напуганные телята так далеко разбежались, что пастух, ругаясь, долго собирал их.

Хозяин лодки, которую мы взяли в Сергиных напрокат, согласился продать её, вернее обменять на сеть. Лодочный мотор оставили у него. На моторной лодке по протокам он подбросил нас к железнодорожной станции. Высадились возле какой-то базы. «Тут недалеко, – сказал он, – осталось, не более шести километров».

В 75-ом году мы снова прибыли в Приобье. Памятуя, что в 72-ом у нас милиционер отобрал ружья, я, предусмотрительно, сложил их в большой чемодан. На этот раз запланирован большой маршрут: по Оби до слияния с рекой Северная Сосьва и далее по ней до посёлка Сосьвинский. А это около пятисот километров. Погода стояла отличная, за всё время был только один дождливый день. Осенняя тайга сияет красками. Я отснял цветной фильм, который так и назвал: «Золотая осень».

Плывём по одной из бесчисленных проток. Местами недалеко от берега видны заросшие осокой озерки, на которых сидят утки. Мы называли их «Мясные лавки». Протока мелкая, часто приходится тащить лодку волоком. Дно реки – мелкий песок. Стоять нельзя – засасывает, приходится всё время  переступать  ногами.  В  мутной  воде щука  бьётся о  ноги,  иногда даже очень чувствительно.

На пятый день остановились на ночлег возле небольшой возвышенности. Когда разгружали лодку, я увидел на песке свежие лисьи следы. В этот вечер наварили в большом количестве уток и нажарили рыбы. Когда ложились спать, я повесил котел с утками на дерево.

– Что  ты  делаешь?  А вдруг ночью дождь пойдёт! – заявил приятель. – Поставь в изголовье под палатку, никуда не денется.

Каково же было наше удивление, когда утром мы обнаружили котёл пустым. Лисица, а её следы были видны около палатки, не побоялась тлеющего всю ночь костра и нашего богатырского храпа в буквальном смысле из-под носа украла утятину, вылизав котёл дочиста.

Этот сюжет я положил в основу рассказа «Вор».

На выходе из протоки увидели рыболовецкий стан. Несколько лодок, палатки, бочки с бензином. У костра дремлют двое. Протока перегорожена сеткой с крупной ячеёй, которая поднимается над водой метров на пять, видимо, таков был уровень воды весной. В сетке много рыбы, над водой висят высохшие и расклеванные воронами скелеты. Когда протаскивали лодку возле сети, она ходила ходуном. Я подошёл к рыбакам:

– А почему вы не ловите рыбу?

– Вот подойдёт баржа со льдом, забросим невод, выловим ту, что скопилась у сетки.

– А почему из сетки рыбу не выбираете?

– Мало её.

– Можно мы возьмём немного?

– Берите, только если встретится рыбнадзор, на нас не ссылайтесь. Сырка любителям ловить запрещено.

Я приподнял сетку, она была забита рыбой: сырок и щука. Много мёртвой. Взяли пяток сырков – больше рыбаки не разрешили – и несколько щук. Противоречивая ситуация: любителям ловить запрещено, а промысловики губят её тоннами!

На этом плавание по Оби закончилось. Мы вошли в реку Северная Сосьва.