Ночью выпал снег, и утром лес засиял белизной. Пушистым одеялом покрылась земля. Снег украсил шапками пни и колоды. Лёгким пухом лежит он на лапах елей и сосен и даже голые, как будто мёртвые, ветки берёз и осин, покрытые снежной бахромой, смотрятся, как живые. Но особенно красивы ёлочки. Как невесты в белых платьях выстроились они вдоль опушки. Сказочно красиво в лесу после снегопада. Будто обрадовавшись свежему снегу, выходит из нор и укрытий всякая лесная живность, оставляя на снегу свои следы. Белой книгой называю охотники лес после пороши.
На широких охотничьих лыжах иду вдоль опушки, с любопытством рассматривая следы. Строчка сдвоенных следов, похожих на мышиные, но много крупнее, привлекла моё внимание. Следы идут по поляне и обрываются возле торчащего из снега сухого соснового сучка. Размышляя, кто бы это мог быть, я подошёл и ударил лыжей по суку. Под снегом кто-то заурчал. Ударил сильнее – из-под снега выскочил рыжий зверёк и мгновенно взобрался на нижний сук ближайшей сосны. Так ведь это бурундук! Как я сразу не признал? Видимо разыскивал под снегом спрятанные с осени орешки. Зверёк с любопытством разглядывает меня, не проявляя признаков беспокойства. Я приготовил фотоаппарат и стал выбирать точку съёмки.
Серая тень накрыла бурундука. Зверёк с писком бросился в снег, но тут, же с необыкновенной ловкостью взобрался на дерево и сел на прежнее место. Большая серая сова неясыть, пощёлкав от досады клювом, уселась на соседнее дерево. На меня она не обратила внимание. Держа фотоаппарат наготове, я наблюдал за происходящим.
Бесшумно скользнув между ветвями, сова снова бросилась на бурундука. Но в тот момент, когда, казалось, её когтистые лапы схватили зверька, он прыгнул вниз и тут же, спасаясь от нырнувшей за ним совы, взобрался на сук. Так повторялось несколько раз. Сова злилась, щёлкала клювом, но, отсидевшись на соседнем дереве, снова пыталась схватить бурундука. Картина в точности повторялась. Зверёк ловко уходил от когтей хищницы, как на сосне, так и на снегу. Интересно, что бурундук не пытался перебежать на соседнее дерево или зарыться в снег, не стремился он скрыться и в кроне сосны. Очевидно, он понимал свою неуязвимость при существующем положении, но и опасность быть схваченным совой, как на снегу, так и на верхних ветвях дерева.
Так продолжалось долго и неизвестно, чем бы закончилось, но мне стало жаль бурундука. В конце концов, ведь это я выгнал его из-под снега. Я стал прогонять сову. Она сердито защёлкала клювом, несколько раз с неохотой перелетела с дерева на дерево, пока не скрылась совсем. Вернувшись к сосне, я не нашёл бурундука, не было и его следов на снегу. Забравшись в крону дерева, он затаился там среди ветвей.
