Наша лодка поднималась по одному из многочисленных рукавов нижнего течения Оби. Погода портилась, дождь бил в лицо и приходилось по самые глаза натягивать капюшоны дождевиков. Временами, правда, дождь переставал, и тогда были видны низкие илистые берега с торчащими на них кое-где кустами ивняка. Даль скрывалась в тумане. На отмели сидели нахохлившиеся чайки, под берегом плавали стайки уток. Иногда, повинуясь вечному страху перед человеком, они стремительно взлетали и, проносясь низко над водой, скрывались в тумане.
Понемногу туман начал рассеиваться, кое-где в облаках появилась голубизна. Дождь перестал, и можно было откинуть капюшоны дождевиков.
– Смотри, лебеди! – показал рукой Лукичёв, мой напарник по многим путешествиям на Север.
Я повернулся. Пара белых лебедей картинно плыла на фоне серых облаков. Редкие взмахи могучих крыльев были синхронны, как слаженные движения фигуристов. Лебёдушка – несколько меньших размеров – летела впереди и чуть выше. Они летели в сторону большого озера, куда лежал и наш путь.
Наша палатка стояла на кромке леса, дальше простиралась болотистая низина, поросшая осокой, а за нею гладь озера. В озеро выдавалась длинная узкая коса, излюбленное место уток и чаек. Под вечер они собирались в таком количестве, что их пронзительные крики были слышны далеко. Лебедей мы увидели в первый же вечер на самом краю косы. Иногда они поднимались на крыло и делали несколько кругов. И тогда радостное «клип», «клип» неслось над озером.
Я устроил скрадок у основания косы и вечерами охотился из него на уток. В этот вечер я вышел пораньше. Приближалось ненастье, с севера надвигались тучи, и только на западе небо было чистым. Я шёл медленно, ружьё не зарядил, не хотелось распугивать уток до зорьки. Внезапно я увидел летящую прямо на меня со стороны озера крупную птицу. По редким взмахам крыльев я принял её за чайку. «Однако большая чайка», – только и успел подумать я, как вдруг увидел вытянутую шею. «Гусь»! – я рывком сдергиваю с плеча ружьё. «Ах, оно же не заряжено»! – лихорадочно выдёргиваю из патронташа патроны и… останавливаюсь. Надо мной летел лебедь. Он летел так низко, что ощущалось движение воздуха от взмахов его могучих крыльев. Лебедь, конечно, видел меня, но, погружённый в какие-то свои думы, не сделал, ни одного лишнего движения. Он летел туда, где несла свои воды могучая Обь.
«Куда же девался второй лебедь? – подумал я. – Уж не потревожил ли кто лебединую пару? Но на озере в последние дни не было выстрелов, да и у кого поднимется рука на живую красоту». Осторожно забрался в скрадок и осмотрелся. В конце косы я увидел второго лебедя, судя по размерам, лебёдушку. Она сидела, нахохлившись, низко опустив голову. Чтобы лучше рассмотреть, я привстал. Возможно, увидев меня, она взлетела. В лучах заходящего солнца лебёдушка казалась розовой. Горестное «кли-ип», «кли-ип» неслось над озером.
Вернувшись, я рассказал Лукичёву об увиденном.
– Развод, – заключил он.
– Ну, это ты слишком, скорее всего, обычная ссора.
– Как у людей, – усмехнулся он, – разлетелись в разные стороны.
В последующие дни мы неоднократно видели на озере одинокого лебедя. Видно, и у птиц есть характер.
– Ну, что я тебе говорил, развод, – сказал Лукичёв, вернувшись с охоты. – На дальних озёрах держится ещё одна пара лебедей. Так вот «твой» лебедь прибился к ним, хочет разбить пару. Лебёдушка держится в стороне, а самец прогоняет соперника, клюёт, бьёт крыльями.
– Почему же ты решил, что это развод?
– А как иначе? Бросил свою подругу и теперь отбивает чужую.
Через неделю на дальних озёрах мы увидели обе пары лебедей. Двое плавали вместе, это была, по-видимому, местная пара. У другого берега на почтительном расстоянии друг от друга плавали «наши» лебеди.
– Вот видишь, – указал я Лукичёву на лебедей, – прав я, это обычная ссора.
– Это ещё ничего не значит, одно ясно, лебёдушка прилетела мириться. В тот вечер мы долго сидели у костра, раздумывая о поведении птиц.
Кончался сентябрь, кончалась и хорошая погода. Всё чаще дул северный ветер. Утки, готовясь к отлёту, собирались в большие стаи. Мы редко возвращались с охоты пустыми. Это утро выдалось особенно холодным. От долгого сидения в скрадке затекли ноги, и я вылез размяться. Солнце уже взошло, но его лучи не могли пробиться через плотную завесу тумана и только облака над головой казались розовыми. Вот тогда я и увидел лебедей в последний раз. Они летели вместе, но все-таки, разбившись на пары. Выходит, помирились и снова вместе в дальний путь. Их оперение сверкало белизной. И вся эта картина: зеркальная гладь озера, туман, скрывающий горизонт, розовые облака и плывущие на их фоне белые лебеди – казалась сказочной. Лебеди улетали на юг, и радостное «клип», «клип» неслось над озером.
Коростелёв Джемиль
