Охота на токах

Двенадцать километров разбитой лесной дороги и мы на клюквенном болоте с интересным названием «Щучка» (хотя откуда на болоте щуки?), на котором по рассказам ягодников (они видели старый-престарый скрадок) должны токовать тетерева. Переночевав на берегу лесной речушки рано утром, ещё в темноте, по характерному «бульканью» косачей, отдалённо напоминающее журчание ручья, нашли ток. Он располагался на открытом пространстве среди поросших болотными соснами кочек. Нас трое. Каждый выбрал себе кочку и устроил скрадок. Весенняя охота закрыта, наша задача кино- и фотосъёмка, попытаемся также записать звук на переносной магнитофон.

Скрадки заняли в темноте. Медленно тянется время. И вот вдалеке раздаётся желанное: «Чуф-фышь» – это токовик. Ему вторят другие косачи. Наконец хлопанье крыльев и токовик шлёпается недалеко от меня. Сидит и молчит, прислушивается. Так проходит несколько томительных минут. И вот оно! «Чуф-фышь» – токовик подпрыгнул и захлопал крыльями. Тут же слетаются тетерева. И началась чехарда. Петухи дерутся друг с другом, слышны удары крыльев. Слышно, но не видно, мелькают только белые подкрылки. Жду, когда достаточно рассветёт, и можно будет снимать.

Чтобы лучше разглядеть, привстаю. Вот они, бегают рядом. Пробую снимать, вернее просто рассматриваю тетеревов в видоискатель. Телеобъектив приближает, видно, как из клювов птиц выходит пар. Объектив дрожит, понимаю, что в таком виде я ничего не сниму. Нужен штатив. И дрожат не руки, а ноги. Сажусь и успокаиваюсь. В следующий раз надо предусмотреть какую-нибудь подставку под кинокамеру.

Отчаянный крик косача и хлопанье множества крыльев слились воедино. С треском разлетелся ток. Из скрадка выходит приятель, в руках у него живой тетерев.

– Как ты его схватил? И зачем? Разогнал всех косачей, они сегодня больше не прилетят, считай – пропал выходной!

– Я записывал на магнитофон, – оправдывался он, – и вдруг на меня что-то капнуло. Поднял глаза – надо мной сидит косач и он «чирикнул» мне прямо на нос. Такая наглость! Я привстал и схватил его за лапы. Что будем с ним делать?

Дождавшись, когда окончательно рассвело, я отснял кинокадр и приятель отпустил незадачливого петушка.

Про этот ток на «зимнике», пересекавшем глухую таёжную речку Висим, нам рассказал местный житель. Ток я нашёл быстро по обилию помёта. На этот раз мною руководило чисто практические соображение – уже несколько дней мы питались одними макаронами, хотелось мяса. Подправив скрадок, устроился поудобнее. Странные птицы тетерева. Из года в год, иногда столетиями (если верить бывалым охотникам), они токуют на одном и том же месте. И чем оно их привлекает? Кругом много подобных мест, а они собираются именно здесь.

Размышляя так, я незаметно задремал и проснулся от шума слетевшихся косачей. Токовали они отчаянно, но далековато. Я решил приманить. «Чуф-фышь»! – стараюсь подражать тетеревам. На удивление тут же прилетело штук десять. Хорошо разглядеть не могу, да это и не важно – на этот раз не снимать. Стреляю в ближнего. Тетерева замолкают, но не улетают. Похоже, они слышат выстрел впервые. Торопливо стреляю из второго ствола – тетерева сидят. Перезаряжаю и делаю ещё дуплет. Четыре штуки, нам на двоих хватит.

Дождавшись, когда тетерева разлетятся, а делают они это как-то незаметно, бесшумно, вылезаю из скрадка. Трёх птиц нашёл быстро, а вот четвёртого нет. А я видел, что он не убегал, тетерева токовали на чистом месте. Я искал его минут десять-пятнадцать, обошёл всё вокруг. Наконец увидел возле поваленного дерева несколько перышек. Со злости пнул его. И тут из-под дерева выскочил косач и, сделав круг, снова залез в то же место. Я стою над ним, приглядевшись, вижу голову и хвост, но стоит рассеять взор, и тетерева не видно. Как птицы так ловко маскируются? Вроде не маленькие. Как-то из-под лайки я сбил глухаря. И сосёнка вроде бы жиденькая, а я с трудом разглядел его и только тогда, когда глухарь поднял голову.

На глухариный ток нас привёл старик-манси Тихон. На этот раз со мной кинооператор, которому очень хотелось побывать на настоящем току. У него профессиональная кинокамера с высокочувствительной плёнкой, у меня любительская. Остановились на кромке болота. «Вот тут он и токует, – сказал Тихон, – до двух часов отдыхаем, потом пойдём». Попили чайку и прикорнули возле костра. Проснулись с оператором как-то неожиданно. Тихона ни где не было видно. Отчётливо слышалось «щёлканье» глухарей. Определились, кто к кому пойдёт и разошлись. У меня ружьё – Тихон разрешил взять одного петуха.

Иду тихо, внимательно присматриваюсь, и всё равно глухаря увидел неожиданно. Он сидит высоко на толстом суку. На фоне неба его видно хорошо, но для киносъёмки света, всё же, мало – у любительской плёнки низкая светочувствительность. Меня заметил и замолк. Опасаясь, что он улетит, торопливо стреляю. Глухарь срывается и улетает. Промах. И тут только понимаю, что патроны я оставил в рюкзаке у костра. Остался только один во втором стволе ружья.

А глухари токуют и слева, и справа. Выбираю того, который поближе, и начинаю подкрадываться. Неожиданно услышал кашель. Внимательно осматриваюсь, ищу Тихона (а кто еще может кашлять?), но никого не вижу. И тут кашель раздаётся откуда-то сверху. Я даже вздрогнул от неожиданности – чего это он туда залез? Поднимаю голову и вижу расправленный веером хвост глухаря. После выстрела он камнем свалился с дерева. Бросаю ружьё и с кинокамерой наготове крадусь к токующему глухарю. Светает и глухарь виден издалека.

Он сидит на вершине невысокой сосны. Прислушивается и начинает токовать. При каждом «щёлканье» он поднимает голову, вытягивая шею. Во время «точения» трясёт головой, затем замирает и прислушивается. И так повторяется примерно каждые полминуты. Торопливо снимаю. Плёнка кончилась. Заряжаю новую и постепенно успокаиваюсь. Уже рассвело, он меня, наверняка, видит, но не проявляет признаков беспокойства. Осмелев, включаю кинокамеру и иду прямо на него. Глухарь – вот ведь наглость – набрал в клюв хвои, плюнул в меня и улетел. Опустив камеру, вижу, что приблизился к глухарю метров на пять.

Недалеко токует ещё один глухарь. Не маскируясь, иду к нему. Он, увидев меня, улетает. И тут из-под дерева встаёт кинооператор.

– Ты зачем вспугнул «моего» глухаря?

– Я не знал, что ты тут сидишь. А что у тебя случилось?

– Пленка кончилась, сижу вот, перезаряжаю, любуюсь. Он ходит по ветке, смотрит на меня. А то ещё, сломит веточку и бросит.

– Но тебе удалось что-нибудь отснять?

– Да, всю кассету, тридцать метров.

Пока искали брошенное мною ружьё, подошёл Тихон. Взяв добытого глухаря за клюв, заключил: «Ойка мансин (старый глухарь), потому не токовал, а «кашлял». Трофей я отдал ему.